Ар­хи­манд­рит Иеро­фей (Вла­хос)

Свя­тая Гора - место со­зер­ца­ния, где так вы­ра­зи­тель­но го­во­рит мол­ча­ние, то есть сама веч­ность, по­сколь­ку мол­ча­ние - язык бу­ду­ще­го века. По­доб­но свя­тым Ан­ге­лам, ко­то­рые об­ла­да­ют иной, непо­нят­ной нам, умной силой, по­сред­ством ко­то­рой они пе­ре­да­ют друг другу бо­же­ствен­ные мысли, зем­ные ан­ге­лы, оби­та­ю­щие на Свя­той Горе и под­ра­жа­ю­щие в жизни и мо­лит­ве небес­ным и бес­плот­ным, имеют иную силу, по­сред­ством ко­то­рой они пе­ре­да­ют опыт своей жизни. Эта сила - мол­ча­ние, яв­ля­ю­ще­е­ся, осо­бен­но на Горе, убе­ди­тель­ней­шим крас­но­ре­чи­ем, без­молв­ным на­став­ле­ни­ем. Там много не го­во­рят, но живут в мол­ча­нии бо­же­ствен­ны­ми та­ин­ства­ми, по­зна­ют своей жиз­нью апо­фа­ти­че­ский опыт пра­во­слав­но­го бо­го­сло­вия. Молча при­слу­ши­ва­ют­ся к гласу Бо­жи­е­му и при­об­ре­та­ют доб­ро­де­тель. По сло­вам свя­то­го Си­мео­на Но­во­го Бо­го­сло­ва, "быст­рый путь к стя­жа­нию доб­ро­де­те­ли - мол­ча­ние в ответ на вхо­дя­щее в уста, сле­по­та глаз и глу­хо­та ушей".

Мол­ча­ние мо­на­хов на­став­ля­ет. Чи­та­ем в "Отеч­ни­ке": "Ар­хи­епи­скоп Фе­о­фил при­шел как-то в скит. Со­бра­лась вся бра­тия и го­во­рит авве Памво: "Скажи слово пат­ри­ар­ху на поль­зу". Ста­рец от­ве­ча­ет им: "Если не будет поль­зы от моего мол­ча­ния, не смо­жет по­мочь и мое слово". На Свя­тую Гору сле­ду­ет сту­пать с же­ла­ни­ем на­учить­ся мол­ча­нию. Если ты пой­мешь это, тогда все ста­нет го­во­рить тебе. Без­молв­ный вид мо­на­хов, пе­ще­ры пу­стын­ни­ков, вы­зы­ва­ю­щие уми­ле­ние мо­на­сты­ри, при­ро­да и неоду­шев­лен­ные пред­ме­ты по­ве­да­ют мно­гие ис­то­рии и ока­жут­ся для тебя пре­крас­ны­ми на­став­ни­ка­ми. Таким спо­со­бом ("в мол­ча­нии") бе­се­ду­ет вся Свя­тая Гора.

Од­на­ко ино­гда мо­на­хи го­во­рят; и тогда тоже при­но­сят поль­зу, по­сколь­ку ведут доб­ро­де­тель­ную жизнь. А она "без слова более при­не­сет поль­зы, неже­ли слово - вне доб­ро­го жития. Ибо мол­ча­щий по­мо­га­ет, кри­ча­щий же до­са­жда­ет. Но, если схо­дят­ся слово и жизнь, они ста­но­вят­ся цель­ным па­мят­ни­ком всей фи­ло­со­фии" (пре­по­доб­ный Ис­и­дор Пе­лу­сиот). Имея жизнь свя­тую, сде­лав­шись ки­фа­ра­ми Свя­то­го Духа и тай­но­вод­ствен­ны­ми тру­ба­ми Свя­той Тро­и­цы, по­лу­чив дары любви, слова, муд­ро­сти, они, когда го­во­рят, при­но­сят несо­мнен­ную поль­зу. Им есть что ска­зать, так как есть оби­лие дел. Го­во­рят же они, когда их спра­ши­ва­ют. Из "Отеч­ни­ка" из­вест­на прось­ба: "Авва, скажи слово, как мне спа­стись". "Сло­вом" на языке пу­сты­ни на­зы­ва­ет­ся "из­ре­чен­ная и ис­тин­ная" мысли, ис­хо­дя­щая из серд­ца пу­стын­ни­ка от Духа Свя­то­го, и во­про­ша­ю­щий при­ни­ма­ет его как плод бла­го­да­ти, не ана­ли­зи­руя соб­ствен­ным ра­з­умом. Это самое необ­хо­ди­мое ему для жизни на­став­ле­ние ду­хов­но­го отца.

Итак, слово ис­хо­дит из бо­го­лю­би­вой души, уязв­лен­ной бо­же­ствен­ной лю­бо­вью, и го­во­рит­ся по мере жажды во­про­ша­ю­ще­го. По­доб­но Бо­го­ма­те­ри, вос­при­няв­шей от Духа Свя­то­го Слово Отца, ро­див­шей Бо­го­че­ло­ве­ка Иису­са и став­шей ра­до­стью всему тво­ре­нию, отцы по чи­сто­те своей при­ня­ли слово и со­об­ща­ют его жаж­ду­щим и ис­пол­ня­ю­щим­ся их ра­до­стью... "При­бли­зи­лись неко­то­рые бра­тия к авве Фи­ли­ку и вме­сте с ними - ми­ряне. И про­си­ли его ска­зать им что-либо по­лез­ное. Но ста­рец мол­чал. После мно­гих просьб он от­ве­тил: "Хо­ти­те слы­шать слово?" - "Да, авва". Тогда ста­рец ска­зал: "Ныне более нет слова. Когда во­про­ша­ли бра­тия стар­цев и ис­пол­ня­ли, что те го­во­ри­ли, Бог в из­быт­ке давал бла­го­дать слова. Те­перь же, по­сколь­ку спра­ши­ва­ют, но не ис­пол­ня­ют того, что слы­шат, Бог отнял ее у стар­цев. И не на­хо­дят они, что ска­зать, ибо нет того, кто бы ис­пол­нил". Услы­шав, бра­тия вздох­ну­ли и ска­за­ли: "По­мо­лись о нас, авва" ("Отеч­ник"). На этом при­ме­ре видно, что слово освя­ще­но бла­го­да­тью. Бла­го­дать про­све­ща­ет чи­стых и свя­тых че­ло­ве­ков, "во­пло­ща­ет" их жизнь в их сло­вах. Кроме того, слово го­во­рит­ся в за­ви­си­мо­сти от ду­хов­ной жажды того, кто спра­ши­ва­ет. И еще на этом при­ме­ре видно, что мо­на­хи умеют скло­нять к добру самые хо­лод­ные серд­ца даже и так­тич­ным по­ри­ца­ни­ем. Когда же спро­сишь в про­сто­те, сми­ре­нии и го­тов­но­сти осу­ществ­лять ска­зан­ное, тогда услы­шишь слова бла­го­да­ти, из­ре­че­ния про­стые, сми­рен­ные, муд­рые и бла­гост­ные - из­ре­че­ния, да­ро­ван­ные свыше.

Этим сло­вом муд­ро­сти от­ме­че­ны под­ра­жа­те­ли Хри­ста, Ко­то­рый Сам яв­ля­ет­ся гро­мо­вым Сло­вом Отца и од­но­вре­мен­но глу­бо­ким мол­ча­ни­ем. Он го­во­рил, но и мол­чал. Без со­мне­ния, дви­же­ние Бога к че­ло­ве­ку - это не толь­ко "от­кро­ве­ние слова", но и "вы­ра­же­ние без­мол­вия". В свою оче­редь, дви­же­ние че­ло­ве­ка к Богу и к сво­е­му брату долж­но от­ли­чать­ся двумя на­зван­ны­ми мо­мен­та­ми. По­се­ти Свя­тую Гору с же­ла­ни­ем быть обу­чен­ным ско­рее с по­мо­щью мол­ча­ния, неже­ли слова.

Пу­стын­ни­ки - афон­ские мо­на­хи - живут ис­тин­ной Жиз­нью. Они пре­бы­ва­ют среди рая. Они - де­я­тель­ные со­зер­ца­те­ли, жи­ву­щие пол­но­той жизни во Хри­сте в "ску­дель­ных со­су­дах", в телах, из­ну­рен­ных ас­ке­ти­че­ски­ми тру­да­ми и слу­же­ни­ем ближ­не­му. Там уви­дишь обо­же­ние ре­аль­ное (на­зо­вем его так), а не тео­ре­ти­че­ское, ко­то­ро­му учат непо­знав­шие Бога бо­го­сло­вы-пу­стын­ни­ки живут верой и де­ла­ми. Ибо об­ще­из­вест­но, что вера без дел - плод меч­та­ния, и дела без веры - идо­ло­слу­же­ние. В их огру­бев­ших телах (ведь они по­ки­ну­ли мир с его ли­це­мер­ным бла­го­род­ством) за­пе­чат­ле­лись бла­го­дать Божия и образ Хри­стов. Сонм свя­тых по­движ­ни­ков "бежал того, что про­тив есте­ства, спа­сал­ся в том, что по есте­ству, и сверх есте­ства спо­до­бил­ся даров" (свя­той Ни­ко­дим).

Уви­дев афон­ских мо­на­хов, по­ду­ма­ешь: как они несчаст­ны и скорб­ны, - но их внут­рен­ний покой пе­ре­пол­нит и за­хва­тит тебя. Они по­доб­ны боль­шим пло­ти­нам на очень тихой воде, ко­то­рая, про­рвав­шись, об­на­ру­жи­ва­ет их силу, по­сколь­ку за­топ­ля­ет всю окрест­ность. От­вер­стые уста пу­стын­ни­ка обла­го­уха­ют тебя. Уста свя­тых мо­на­хов - "ис­точ­ни­ки, из­ли­ва­ю­щие мед, и те­ку­щие чи­стые род­ни­ки" (свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст). На пер­вый взгляд ты со­чтешь ино­ков бес­по­лез­ны­ми, од­на­ко весь­ма быст­ро пой­мешь, что они - "древа вы­со­той до небес и бла­го­сен­но­лист­вен­ные", да­ю­щие тебе по­кров и про­хла­ду. Ты най­дешь их оде­ты­ми в лох­мо­тья и необ­щи­тель­ны­ми - по при­чине нема­нер­ной чи­сто­ты, "неумы­то­сти", но очень скоро за­ме­тишь, что они - "рас­те­ния пло­до­нос­ные и неувя­да­ю­щие", "лилии прис­но­цве­ту­щие и чрез­вы­чай­но бла­го­уха­ю­щие", аро­мат ко­то­рых по­кро­ет тебя. И это по­то­му, что среди них Хри­стос - Ис­тин­ная Жизнь. "Их жизнь со­кры­та во Хри­сте".

В каж­дом мо­на­хе-свя­то­гор­це, иду­щем по сто­пам свя­тых отцов и жи­ву­щем по их тра­ди­ции, ты, если име­ешь Дух Божий, уви­дишь со­су­ще­ство­ва­ние внешне про­ти­во­по­лож­ных со­сто­я­ний: смер­ти и жизни. От каж­до­днев­ной смер­ти про­ис­те­ка­ет жизнь и от об­ла­да­ния жиз­нью силь­нее умерщ­вля­ет­ся смерть. Чем боль­шая смерть смер­ти (греха), тем более укреп­ля­ет­ся Жизнь (Хри­стос); укреп­ля­ет­ся Жизнь - по­пи­ра­ет­ся смерть, до ощу­ще­ния в себе Вос­кре­се­ния и Воз­не­се­ния Хри­сто­ва, т.е. умерщ­вля­ет­ся грех и рож­да­ет­ся жизнь. Итак, можно ска­зать, что мо­на­хи об­ле­ка­ют­ся в смерть и по­лу­ча­ют Жизнь. Апо­стол Павел пишет рим­ля­нам: "Хри­стос, вос­крес­нув из мерт­вых, уже не уми­ра­ет: смерть уже не имеет над Ним вла­сти. Ибо что Он умер, то умер од­на­ж­ды для греха; а что живет, то живет для Бога" (Рим. 6:9). Свя­той Ни­ки­та Сти­фат пишет, что то же про­ис­хо­дит и со свя­тым че­ло­ве­ком - под­ра­жа­те­лем Хри­сту: уме­рев для мира, он живет жиз­нью Хри­сто­вой: став­ший от мерт­вых дел вос­крес со Хри­стом. Если он бла­го­да­ря ве­де­нию вос­крес со Хри­стом, то, по­сколь­ку Хри­стос уже не уми­ра­ет, смерть неве­де­ния уже не власт­на над ним. Умерт­вив уды тела и от­ло­жив су­ет­ные по­пе­че­ния, он не живет более для плоти и мира, но живет в нем Хри­стос, то есть им ру­ко­во­дит бла­го­дать Духа Свя­то­го, а не закон плоти; члены свои он пред­ста­вил Богу Отцу в ору­дие пра­вед­но­сти".

Кроме того в обо­жен­ных мо­на­хах ты встре­тишь со­су­ще­ство­ва­ние покоя и дви­же­ния. По сло­вам свя­то­го Мак­си­ма, они живут в "веч­но­дви­жу­щем­ся покое" и "уста­но­вив­шем­ся дви­же­нии". Они пре­бы­ва­ют во Хри­сте, все время стре­мясь к со­вер­шен­но­му бла­жен­ству в Нем, ибо Хри­стос есть мно­го­цен­ная жем­чу­жи­на. Это об­раз­но разъ­яс­ня­ет свя­ти­тель Гри­го­рий Нис­ский: "Неве­ро­ят­нее всего то, как этот покой может быть и дви­же­ни­ем? Ибо вос­хо­дя­щий не стоит и сто­я­щий не вос­хо­дит; здесь же - бла­го­да­ря тому, что сто­ишь, под­ни­ма­ешь­ся. Это по­то­му, что чем по­сто­ян­нее и непре­клон­нее кто-либо утвер­жда­ет­ся во бла­гом, тем быст­рее он про­хо­дит путь доб­ро­де­те­ли". Т.е. пре­бы­ва­ет во бла­гом и по­сто­ян­но дви­жет­ся, по­сто­ян­но дви­жет­ся и пре­бы­ва­ет во Хри­сте. Непре­стан­ны и жажда Хри­ста, и бо­же­ствен­ное на­сы­ще­ние. Один монах ска­зал: "Что-то стран­ное про­ис­хо­дит со мной. Я жажду и вме­сте с тем на­сы­ща­юсь!" Од­на­ко для Бо­жи­его че­ло­ве­ка это от­нюдь не уди­ви­тель­но. В этом "со­вер­шен­ное бес­ко­неч­ное со­вер­шен­ство­ва­ние со­вер­шен­ных" (пре­по­доб­ный Иоанн Ле­ствич­ник).

Мо­на­ше­ская жизнь - по­сто­ян­ное под­ра­жа­ние Слову, Хри­сту. Рев­ност­ный монах про­хо­дит все сту­пе­ни жизни Хри­ста. В нем рас­пи­на­ет­ся Хри­стос, чу­до­дей­ству­ет, пре­тер­пе­ва­ет скорбь, вос­кре­са­ет, воз­но­сит­ся... По­сколь­ку в нем - Хри­стос, ему уда­ет­ся объ­еди­нить свой внут­рен­ний мир с внеш­ним. Он пре­одо­ле­ва­ет все гра­ни­цы и вос­хо­дит на боль­шую вы­со­ту, чем та, с ко­то­рой нис­пал Адам. Свя­той Мак­сим го­во­рит о пяти раз­де­ле­ни­ях, ко­то­рые не смог пре­одо­леть Адам и ко­то­рые ныне пре­одо­ле­ва­ет че­ло­век с по­мо­щью но­во­го Адама - Хри­ста. Это раз­ли­чия между нетвар­ным и твар­ным, мыс­лен­ным и чув­ствен­ным, небес­ным и зем­ным, небом и зем­лей, раем и все­лен­ной, муж­ским полом и жен­ским. От пре­одо­ле­ния по­след­не­го он при­хо­дит к пре­одо­ле­нию пер­во­го (раз­ли­чия нетвар­но­го и твар­но­го). Стало быть, свя­той Божий че­ло­век, всего себя и весь мир при­во­дит к Богу, и в силу этого он яв­ля­ет­ся ве­ли­чай­шим бла­го­де­те­лем че­ло­ве­че­ства.

Со свя­тым стар­цем я сбли­зил­ся од­на­ж­ды на Свя­той Горе: со стар­цем, ко­то­рый на­сла­жда­ет­ся нена­сыт­ным на­сы­ще­ни­ем Бо­жи­ей ми­ло­сти. Живя почти что в рас­ще­лине зем­ной, он пре­одо­лел все мир­ские услов­но­сти. Не хва­та­ет слов опи­сать его. На­звав его муд­рым, оши­бешь­ся. Ска­зав, что он бе­зу­мен, со­всем не пе­ре­дашь вы­со­ту его ду­хов­но­го безу­мия! Не знаю, как оха­рак­те­ри­зо­вать его. Оста­вив услов­но­сти мира, он вхо­дит в глубь веч­но­сти. Он ка­са­ет­ся бо­же­ствен­но­го огня, бук­валь­но горя, пылая. Его за­жи­га­ет нетвар­ное пламя. Вре­ме­на­ми, бе­се­дуя с ним, ду­ма­ешь, что он сго­рит окон­ча­тель­но, ис­чез­нет вме­сте со своим телом, как про­рок Илия на ог­нен­ной ко­лес­ни­це, будет взят на Небе­са, как Гос­подь, Ко­то­рый, "когда бла­го­слов­лял их, стал от­да­лять­ся от них и воз­но­сить­ся на Небо" (Лк. 24:51). И это, ка­жет­ся тебе, сей­час про­изой­дет, но ни­че­го не про­ис­хо­дит, все рас­се­и­ва­ет­ся под вли­я­ни­ем дру­гих со­бы­тий. Бла­го­дат­ное на­стро­е­ние, ко­то­рое воз­ни­ка­ет, пока ста­рец бе­се­ду­ет с тобой на темы ду­хов­ной жизни, по­доб­но изум­ле­нию, охва­тив­ше­му уче­ни­ков на горе Фавор: "...Об­ла­ко свет­лое осе­ни­ло их; и се, глас из об­ла­ка гла­го­лю­щий: "Сей есть Сын Мой Воз­люб­лен­ный, в Ко­то­ром Мое бла­го­во­ле­ние; Его слу­шай­те". И, услы­шав, уче­ни­ки пали на лица свои и очень ис­пу­га­лись" (Мф. 17:5-6). Ты ве­дешь бе­се­ду, и в это время нис­хо­дит Свя­той Дух, охва­ты­ва­ю­щий тебя и овла­де­ва­ю­щий тобой. Ты на­чи­на­ешь ис­пы­ты­вать страх, но вме­сте с тем и же­ла­ние при­сут­ствия Божия. В тот час, когда с тобой про­сты­ми сло­ва­ми го­во­рит свя­той по­движ­ник, ты вспо­ми­на­ешь Хри­ста, бе­се­до­вав­ше­го со Сво­и­ми уче­ни­ка­ми на горе или по­сре­ди моря. По­и­стине, свя­той по­движ­ник го­во­рит с тобой с горы со­зер­ца­ния и с моря веч­но­сти, вне зем­но­го и че­ло­ве­че­ско­го, вне того, чем ты яв­ля­ешь­ся.

Од­на­ж­ды я сбли­зил­ся с этим стар­цем. И понял, что он дей­стви­тель­но бо­го­слов. У него не было зна­ний о Боге, но было зна­ние Бога, недо­ступ­ное боль­шин­ству людей. "Ибо бо­го­сло­вие яв­ля­ет­ся по­и­стине горой вы­со­кой, кру­той, и об­ры­ви­стой, и непри­ступ­ной, под­но­жия ко­то­рой едва до­сти­га­ет боль­шин­ство людей" (свя­ти­тель Гри­го­рий Нис­ский). Лишь Мо­и­сей вос­хо­дит на гору Бо­го­ви­де­ния и ста­но­вит­ся Бо­го­вид­цем. Я понял, что ста­рец - этот Бо­го­ви­дец Мо­и­сей. С са­мо­го на­ча­ла я впал в рас­те­рян­ность. Что можно ска­зать? Какое со­от­вет­ствие су­ще­ство­ва­ло между мной и им? Какое сход­ство? Мы на­хо­дим­ся на пер­вом этапе "прак­ти­че­ской фи­ло­со­фии", в то время как он пе­ре­хо­дил от "есте­ствен­но­го со­зер­ца­ния" к "ми­сти­че­ско­му бо­го­сло­вию", т.е. к ис­тин­но­му зна­нию. Мы ис­пол­не­ны стра­стей, тогда как он - пре­стол все­зла­той Царя. Мы - ад, он - рай.

Од­на­ко во время бе­се­ды по­движ­ник схо­дил со своей вы­со­ты и вел меня на вы­со­ту. Ис­то­щал себя и обо­га­щал меня. "Бо­га­тый об­ни­щал, чтобы я обо­га­тил­ся его ни­ще­той". Ибо все­гда един­ство двух тре­бу­ет от каж­до­го "ис­хо­да из себя", что про­ис­хо­дит и в об­ще­нии с Богом. Со­вер­ша­ет­ся исход Бога и исход че­ло­ве­ка. Это ха­рак­тер­ный при­знак бо­же­ствен­ной любви. "Бо­же­ство бо­го­сло­вы на­зы­ва­ют ино­гда Лю­бо­вью, ино­гда Воз­люб­лен­ным. От­сю­да, бу­дучи Лю­бо­вью, Он ис­хо­дит; бу­дучи же Воз­люб­лен­ным, дви­жет к себе всех, спо­соб­ных вме­стить эту лю­бовь" (свя­той Мак­сим). Ци­ти­руя Ди­о­ни­сия Аре­о­па­ги­та, свя­той Мак­сим го­во­рит, что "бо­же­ствен­ная лю­бовь яв­ля­ет­ся экс­та­ти­че­ской, по­сколь­ку не поз­во­ля­ет лю­бя­щим при­над­ле­жать толь­ко самим себе, но лю­би­мым. В этом уве­ря­ют нас выс­шие чины Ан­ге­лов, ко­то­рые, … за­бо­тят­ся о низ­ших из любви к ним, как бы урав­ни­ва­ют­ся с ними, когда один по­мо­га­ет дру­го­му и когда низ­шие дви­жут­ся же­ла­ни­ем воз­вра­тить­ся к выс­шим".

Я храню все в па­мя­ти, но более всего - в серд­це, все мо­мен­ты той бе­се­ды. Поз­воль­те мне рас­ска­зать о том, кого я по­встре­чал и о чем мы го­во­ри­ли.