Книга 6. По­уче­ние 50

I. Ныне св. Цер­ковь тво­рит па­мять свя­щен­но­му­че­ни­ка Кли­мен­та, епи­ско­па Рим­ско­го. Св. Кли­мент жил в пер­вом веке хри­сти­ан­ства. Отец его - Фавст и мать - Мат­фи­дия были языч­ни­ки и кроме Кли­мен­та имели еще стар­ших сы­но­вей, Фав­сти­на и Фав­сти­ни­а­на. Сна­ча­ла это се­мей­ство жило в пол­ном мире и сча­стье; но затем злоба од­но­го че­ло­ве­ка все рас­стро­и­ла. Род­ной брат Фав­ста по­се­лил­ся в его доме и стал до­мо­гать­ся любви Мат­фи­дии. По­след­няя не хо­те­ла от­крыть сво­е­му мужу без­нрав­ствен­но­сти его брата, чтобы не быть при­чи­ной раз­до­ра между ними, но ре­ши­лась уда­лить­ся из Рима. Она со­сла­лась на будто бы ви­ден­ный ею сон, ко­то­рый по­ве­ле­вал ей уехать; Фавст, видя неот­ступ­ное же­ла­ние ее, со­гла­сил­ся на отъ­езд, но с тем, чтобы Мат­фи­дия взяла с собою стар­ших сы­но­вей и ехала в Афины, где сы­но­вья могли бы по­лу­чить об­ра­зо­ва­ние в та­мош­них учи­ли­щах. Бо­га­то на­гру­жен­ный всем нуж­ным для пу­те­ше­ствия ко­рабль увез Мат­фи­дию, Фав­сти­на и Фав­сти­ни­а­на. Но после несколь­ких дней пла­ва­ния в море под­ня­лась буря; ко­рабль долго но­сил­ся по вол­нам и, на­ко­нец, раз­бил­ся о скалу. Мат­фи­дию унес­ло да­ле­ко на об­лом­ках ко­раб­ля и, на­ко­нец, она была вы­бро­ше­на на ост­ров. Там нашли ее жи­те­ли, по­да­ли ей по­мощь и уте­ша­ли ее, как могли; Мат­фи­дия же не ра­до­ва­лась соб­ствен­но­му спа­се­нию и го­ре­ва­ла о по­те­рян­ных ею детях. Одна вдова, муж ко­то­рой погиб во время ко­раб­ле­кру­ше­ния, пред­ло­жи­ла Мат­фи­дии жить в ее доме, чтобы вме­сте го­ре­вать, ра­бо­тать и кор­мить­ся. Мат­фи­дия со­гла­си­лась на это пред­ло­же­ние, и обе жен­щи­ны по­се­ли­лись вме­сте. Так про­жи­ла Мат­фи­дия на ост­ро­ве 24 года, скор­бя о по­ги­бе­ли своих детей и опла­ки­вая их. Между тем, Фав­стин и Фав­сти­ни­ан были живы, они спас­лись, как и Мат­фи­дия, на об­лом­ках ко­раб­ля. Мор­ские раз­бой­ни­ки взяли их на свой ко­рабль и про­да­ли в раб­ство одной жен­щине по имени Юсте. У Юсты не было детей, и она была очень рада при­ютить маль­чи­ков; когда они до­ста­точ­но под­рос­ли, Юста от­да­ла их в учи­ли­ще. Прий­дя в со­вер­шен­ный воз­раст, Фав­стин и Фав­сти­ни­ан при­ня­ли кре­ще­ние и по­сле­до­ва­ли за ап. Пет­ром, про­по­ве­до­вав­шим Еван­ге­лие в той стране. Отец их оста­вал­ся в Риме и не знал об уча­сти жены и детей. По про­ше­ствии года со вре­ме­ни от­плы­тия их, по­сы­лал в Афины своих рабов, чтобы узнать, как живут уехав­шие, но рабы не воз­вра­ти­лись. На тре­тий год Фавст снова по­слал в Афины. По­слан­ные воз­вра­ти­лись с из­ве­сти­ем, что ни о Мат­фи­дии, ни о детях ее ни­че­го не из­вест­но в Афи­нах. Фавст по­сы­лал в дру­гие го­ро­да, но также не по­лу­чал ни­ка­ких из­ве­стий. На­ко­нец, обой­дя лично все при­ста­ни и тщет­но рас­спра­ши­вая ко­ра­бель­щи­ков, Фавст ре­шил­ся сам ехать на по­ис­ки за своим се­мей­ством, по­ру­чив Кли­мен­та на­деж­ным вос­пи­та­те­лям. Он по­бы­вал всюду, где по его пред­по­ло­же­нию могли быть Мат­фи­дия и сы­но­вья, но все по­ис­ки были на­прас­ны. - Кли­мент, между тем, вос­пи­ты­вал­ся в Риме и до­стиг со­вер­шен­но­го воз­рас­та. Часто при­хо­ди­ло ему на ум, где отец его, где мать, где бра­тья; неред­ко он опла­ки­вал их, как умер­ших. За­ба­вы, раз­вле­че­ния пе­ре­ста­ли за­ни­мать его; он сде­лал­ся се­рьез­ным и со­сре­до­то­чен­ным. В таких об­сто­я­тель­ствах по­зна­ко­мил­ся он с одним хри­сти­а­ни­ном и узнал от него глав­ные ис­ти­ны хри­сти­ан­ско­го уче­ния. Тогда Кли­мент ре­шил­ся по­се­тить места зем­ной жизни Иису­са Хри­ста и от­плыл в Иудею, оста­вив в Риме дом и все име­ние. Под­няв­ша­я­ся во время пла­ва­ния буря при­нес­ла ко­рабль к Алек­сан­дрии, где в то время про­по­ве­до­вал апо­стол Вар­на­ва. Кли­мент слу­шал неко­то­рое время его уче­ние, затем от­пра­вил­ся в Ке­са­рию и там при­нял кре­ще­ние от апо­сто­ла Петра, в числе уче­ни­ков ко­то­ро­го уви­дел своих бра­тьев, но не узнал их, как и они его, ибо бра­тья рас­ста­лись еще в мла­ден­че­стве. Ап. Петр на­прав­лял­ся в Сирию, за ним по­сле­до­вал и Кли­мент, а Фав­стин и Фав­сти­ни­ан были по­сла­ны туда на­пе­ред. До­ро­гою апо­стол рас­спра­ши­вал но­во­го сво­е­го уче­ни­ка о его преж­ней жизни; Кли­мент рас­ска­зал ему все быв­шее с ним и с его род­ны­ми, и этот рас­сказ глу­бо­ко тро­нул ап. Петра. На пути ко­рабль, в ко­то­ром плыли они, при­стал к тому ост­ро­ву, где жила мать Кли­мен­та, Мат­фи­дия. Ап. Петр сошел с ко­раб­ля; неда­ле­ко от бе­ре­га, в близ­ле­жа­щем се­ле­нии, он уви­дел жен­щи­ну, про­сив­шую ми­ло­сты­ню, всту­пил с нею в бе­се­ду и из рас­ска­за ее узнал пе­чаль­ную ис­то­рию ее жизни; он спро­сил имя ее: это была Мат­фи­дия. Я знаю млад­ше­го сына тво­е­го Кли­мен­та, - ска­зал ей апо­стол, - он на­хо­дит­ся те­перь со мной, - и повел ее к ко­раб­лю. Кли­мент, встре­тив мать свою, не узнал ее: так из­ме­ни­лась она за время их раз­лу­ки. Мат­фи­дия же, вгля­дев­шись при­сталь­нее в Кли­мен­та, вско­ре узна­ла в нем сво­е­го сына, ибо Кли­мент имел боль­шое сход­ство с отцом своим Фав­стом. Ве­ли­ка была ра­дость ма­те­ри и сына, так неожи­дан­но встре­тив­ших­ся после мно­гих лет раз­лу­ки. Мат­фи­дия вошла на ко­рабль и про­дол­жа­ла путь вме­сте с апо­сто­лом Пет­ром и Кли­мен­том. Она спра­ши­ва­ла сына об отце и узна­ла, что уже два­дцать лет о нем нет вести. В Ла­оди­кии пут­ни­ки встре­ти­ли Фав­сти­на и Фав­сти­ни­а­на; по­след­ние спро­си­ли Кли­мен­та, кто со­про­вож­да­ет его. Кли­мент от­ве­чал, что это его мать, най­ден­ная им на чужой сто­роне, и затем рас­ска­зал по по­ряд­ку всю судь­бу ма­те­ри, сколь­ко вре­ме­ни он не ви­дал­ся с нею, и как она вышла из Рима с двумя сы­но­вья­ми сво­и­ми. Тогда Фав­стин и Фав­сти­ни­ан узна­ли в нем род­но­го брата, а в Мат­фи­дии - мать свою. Бла­го­да­ря Бога за спа­се­ние детей, Мат­фи­дия по­же­ла­ла стать, как и они, хри­сти­ан­кой, и при­ня­ла кре­ще­ние от ап. Петра. Вско­ре при­ш­лось и Фав­сту уви­деть­ся с своим се­мей­ством. В своих стран­ство­ва­ни­ях Фавст, уже по­те­ряв­ший на­деж­ду найти жену в детей, дошел до Ла­оди­кии и здесь встре­тил ап. Петра. До­ве­ден­ный до от­ча­я­ния Фавст по­те­рял веру в язы­че­ских богов, ко­то­рым усерд­но мо­лил­ся все время о воз­вра­ще­нии ему жены и детей. Сколь­ко про­ли­вал я слез, мо­лясь богам, - ска­зал он ап. Петру, рас­ска­зав ис­то­рию своей жизни, - сколь­ко жертв при­нес им, сколь­ко мо­литв! Но неко­му вни­мать моим моль­бам; боги не услы­ша­ли меня - ибо нет их. - Ты по­то­му не услы­шан, - воз­ра­зил апо­стол, - что мо­лил­ся богам лож­ным, а не еди­но­му ис­тин­но­му Богу, Ко­то­ро­му сле­ду­ет по­кло­нять­ся и мо­лить­ся. Уве­руй в Него - и тогда уви­дишь жену и детей своих здра­вы­ми и невре­ди­мы­ми. Петр, узнав­ший из рас­ска­за Фав­ста, что он - муж Мат­фи­дии, повел его туда, где была она с детьми. Несмот­ря на дол­гую раз­лу­ку, су­пру­ги вско­ре узна­ли друг друга, и отец узнал детей. Все преж­ние несча­стия были за­бы­ты. Фавст уве­ро­вал в ис­тин­но­го Бога и при­нял кре­ще­ние от ап. Петра. Фавст и Мат­фи­дия про­ве­ли осталь­ное время жизни в Риме, жили бла­го­че­сти­во и скон­ча­лись в пре­клон­ных летах. По кон­чине их дети про­дол­жа­ли про­по­ве­да­ние слова Божия. Осо­бен­но рев­но­стен в деле про­по­ве­ди был Кли­мент, неот­луч­ный спут­ник ап. Петра, де­лив­ший с своим ве­ли­ким учи­те­лем труды и ли­ше­ния. Перед своею кон­чи­ною ап. Петр ру­ко­по­ло­жил Кли­мен­та в епи­ско­па Рим­ско­го. Но уже на­сту­па­ли труд­ные вре­ме­на для хри­сти­ан­ства. Языч­ни­ки стали жа­ло­вать­ся граж­дан­ским вла­стям, что Кли­мент ис­ко­ре­ня­ет по­чи­та­ние богов, по­ри­ца­ет язы­че­ство и не ува­жа­ет хра­мов богов. По по­ве­ле­нию им­пе­ра­то­ра Тро­я­на Кли­мент был со­слан в Хер­сон, где его по­то­пи­ли в море.

II. Слыша житие свя­щен­но­му­че­ни­ка Кли­мен­та, воз­бла­го­го­ве­ем, бра­тия, пред непо­сти­жи­мым Про­мыс­лом Бо­жи­им, вна­ча­ле разъ­еди­нив­шим все се­мей­ство свя­то­го для того, чтобы после вос­со­еди­нить его и про­све­тить све­том ис­тин­ной веры.

По­и­стине, бра­тия, бла­го­го­вей­ное, с верой и упо­ва­ни­ем со­еди­нен­ное, по­мыш­ле­ние о Боге, пре­муд­ром и все­бла­гом Все­про­мыс­ли­те­ле, и о бла­го­твор­но­сти Его про­мыш­ле­ния для нас есть сколь­ко долг спра­вед­ли­во­сти в от­но­ше­нии к Нему, столь­ко же и наша соб­ствен­ная по­треб­ность для на­ше­го блага и спо­кой­ствия.

а) По ле­но­сти мыс­лить ос­но­ва­тель­но и глу­бо­ко, по при­выч­ке су­дить по­верх­ност­но, неред­ко мы го­во­рим, что тому или дру­го­му че­ло­ве­ку, в том или дру­гом слу­чае, по­счаст­ли­ви­лось или не по­счаст­ли­ви­лось. Это слова без мысли. Если бы я ска­зал вам, что при­дти ныне в цер­ковь вам по­счаст­ли­ви­лось: вы, ко­неч­но, ска­за­ли бы, что это слово здесь не дает ни­ка­кой мысли и неумест­но; что вы при­шли не по­то­му, что по­счаст­ли­ви­лось, а по­то­му, что упо­тре­би­ли волю, силу и дви­же­ние. Точно так же и во вся­ком слу­чае то же слово не дает ни­ка­кой ис­тин­ной мысли, и неумест­но пред рас­суж­де­ни­ем ос­но­ва­тель­ным. А, между тем, этот мыс­лен­ный идол бла­го­при­ят­ству­ю­ще­го или небла­го­при­ят­ству­ю­ще­го сча­стья мно­гих обо­льща­ет об­ман­чи­вы­ми на­деж­да­ми; за­труд­ня­ет на­прас­ным стра­хом; за­граж­да­ет от них Бога Про­мыс­ли­те­ля и де­ла­ет их ви­нов­ны­ми в за­бве­нии Его.

б) С дру­гой сто­ро­ны, гор­дость и са­мо­на­де­я­ние вну­ша­ют че­ло­ве­ку мысль: я это сде­лал или сде­лаю с моим да­ро­ва­ни­ем, с моею силою, с моим ис­кус­ством, с моими сред­ства­ми. Че­ло­век хочет быть до­ста­точ­ным про­мыс­ли­те­лем сам для себя. Это зна­чит опи­рать­ся на лом­кий трост­ник, стро­ить дом на рых­лом ос­но­ва­нии. Нет спора, что да­ро­ва­ния, ис­кус­ство, сила, сред­ства много зна­чат для важ­ных дел; но сколь­ко раз ви­де­ли, что бле­стя­щее да­ро­ва­ние, как ноч­ной блуж­да­ю­щий огонь, уга­са­ло в бо­ло­те, что сила со­кру­ша­лась пред немо­щью, что пре­вос­ход­ное, по-ви­ди­мо­му, ис­кус­ство пе­ре­хит­ря­ло или недо­хит­ря­ло и не до­сти­га­ло успе­ха! Фа­ра­он пре­сле­до­вал из­ра­иль­тян с вой­ском, с кон­ни­цею, с во­ен­ны­ми ко­лес­ни­ца­ми, ко­то­рые были пре­вос­ход­ным ору­ди­ем во­ен­но­го ис­кус­ства и силы в древ­ние вре­ме­на; из­ра­иль­тяне бе­жа­ли, не на­хо­дя воз­мож­но­сти про­ти­во­бор­ство­вать егип­тя­нам, и кто же остал­ся по­бе­ди­те­лем? Из­ра­иль­тяне. По­че­му? По­то­му что фа­ра­он думал быть про­мыс­ли­те­лем сам себе, а из­ра­иль­тяне пре­да­ны были Все­про­мыс­ли­те­лю Богу.

в) Есть еще воз­зре­ние на со­бы­тия в мире и между че­ло­ве­ка­ми, ко­то­рое изоб­ре­ла муд­рость, но не бо­го­муд­рая, а мудр­ству­ю­щая по сти­хи­ям мира. Она по­ла­га­ет, что все в мире, от ве­ли­ко­го до ма­ло­го, с точ­но­стью опре­де­ле­но за­ко­на­ми вещей и дей­стви­ем при­чин, и по­то­му бес­по­лез­но ду­мать о каких-либо чрез­вы­чай­ных рас­по­ря­же­ни­ях Про­мыс­ла, ко­то­рые толь­ко воз­му­ти­ли бы по­ря­док и строй­ное дви­же­ние мира и его ча­стей. О, муд­ре­цы ма­ши­наль­ные! Вы хо­ти­те пол­ную жизни все­лен­ную, с ее сво­бод­ны­ми су­ще­ства­ми, пре­вра­тить в мерт­вую ма­ши­ну, ко­то­рой бы все части неволь­но дви­жи­мы были одна дру­гою, и к ко­то­рой бы ве­ли­кий Xу­дож­ник, ее устро­ив­ший, по за­пре­ще­нию от ва­ше­го муд­ро­ва­ния, не смел при­кос­нуть­ся для ис­прав­ле­ния или улуч­ше­ния какой-либо части, что может быть осо­бен­но нужно, при воз­му­ще­нии по­ряд­ка зло­упо­треб­ле­ни­ем сво­бо­ды нрав­ствен­ных су­ществ! Вы сво­бод­но рас­по­ла­га­е­те у себя в доме ве­ща­ми, ко­то­рых вы не толь­ко не могли со­тво­рить из ни чего, но и про­из­ве­сти из го­то­во­го ве­ще­ства: и меч­та­е­те воз­бра­нить Со­тво­рив­ше­му из ни­че­го и укра­сив­ше­му все­лен­ную рас­по­ла­гать всем, что в ней есть, с Его неогра­ни­чен­ною сво­бо­дою и пре­муд­ро­стью! При­чи­ны есте­ствен­ные разве могут вос­пре­пят­ство­вать дей­ство­ва­нию при­чи­ны при­чин сверхъ­есте­ствен­ной? На­про­тив того, не имеют ли они нужды в ее дей­ствии, со­дей­ствии, на­прав­ле­нии для сво­е­го про­дол­же­ния, так же как и для сво­е­го на­ча­ла?

III. О, как, пре­иму­ще­ствен­но пред вся­ким муд­ро­ва­ни­ем зем­ным, удо­сто­ве­ри­тель­но, успо­ко­и­тель­но, бла­го­твор­но небес­ное уче­ние о Твор­це мира, все­на­зи­ра­ю­щем и все­про­мыш­ля­ю­щем!

Не две ли птицы це­нят­ся еди­ным ас­са­ри­ем, и ни едина от них падет на земли без Отца ва­ше­го. Вам же и власи глав­нии вси изо­чте­ни суть. Не убой­те­ся убо (Мф. 10:29-31). Какая без­опас­ность лич­ная!

Се не во­з­дрем­лет, ниже уснет хра­няй Из­ра­и­ля (Пс. 120:4). Какая без­опас­ность об­ще­ствен­ная!

Рече Гос­подь: Аз убию, и жити со­тво­рю: по­ра­жу, и Аз ис­це­лю (Втор. 32:39). Какой силь­ный страх для про­гнев­ля­ю­щих Бога, и вме­сте какое силь­ное предо­хра­не­ние от дер­зо­сти про­гне­вать Бога! И, с дру­гой сто­ро­ны, какая жи­во­твор­ная на­деж­да для бед­ству­ю­щих и на­хо­дя­щих­ся в опас­но­сти!

Бог нам при­бе­жи­ще и сила (Пс. 45:2). Часто, часто да воз­во­дим очи наши к Жи­ву­ще­му на небе­сех, - очи серд­ца бла­го­го­ве­ю­ще­го, ве­ру­ю­ще­го, лю­бя­ще­го, ка­ю­ще­го­ся, мо­ля­ще­го­ся, упо­ва­ю­ще­го, бла­го­да­ря­ще­го. Се яко очи раб в руку гос­по­дий своих, яко очи ра­бы­ни в руку гос­по­жи своея: тако очи наши ко Гос­по­ду Богу на­ше­му, дон­де­же ущед­рит ны (Пс. 122:2). И как ущед­рял много, так верно и ущед­рит, если охра­ним, или очи­стим себя от неправд и нечи­стот, от ко­то­рых Он от­вра­ща­ет Свое пре­чи­стое око. Аминь.