Иеро­мо­нах Се­ра­фим (Роуз)

Автор этого по­вест­во­ва­ния про­шел бле­стя­щий путь в миру, бу­дучи мор­ским офи­це­ром, и был также глу­бо­ко свя­зан с ок­куль­тиз­мом как ре­дак­тор ок­культ­но­го жур­на­ла "Ребус". Спа­сен­ный от почти неиз­беж­ной смер­ти чудом прп. Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го, он со­вер­шил па­лом­ни­че­ство в Саров и после этого, от­ка­зав­шись от мир­ской ка­рье­ры и от своих ок­культ­ных свя­зей, стал мо­на­хом. После ру­ко­по­ло­же­ния в свя­щен­ни­че­ский сан он слу­жил мис­си­о­не­ром в Китае, Индии и Ти­бе­те в ка­че­стве свя­щен­ни­ка в хра­мах раз­лич­ных по­сольств и как на­сто­я­тель несколь­ких мо­на­сты­рей. После 1914 года он жил в Киево-Пе­чер­ской лавре, где бе­се­до­вал с мо­ло­ды­ми лю­дь­ми, по­се­щав­ши­ми его, о вли­я­нии ок­куль­тиз­ма на со­вре­мен­ные со­бы­тия в Рос­сии. Осе­нью 1924 года, через месяц после того, как ему нанес визит нек-то Ту­хол­ка, автор книги "Чер­ная магия", он был убит в своей келье "неиз­вест­ны­ми ли­ца­ми" - за­ко­лот кин­жа­лом с осо­бой ру­ко­ят­кой, явно но­сив­шей ок­культ­ное зна­че­ние.

Опи­сан­ный здесь слу­чай, рас­кры­ва­ю­щий сущ­ность од­но­го из ме­ди­у­ми­че­ских "даров", обыч­ных для во­сточ­ных ре­ли­гий, про­изо­шел неза­дол­го до 1900 года и был за­пи­сан около 1922 года док­то­ром А. П. Ти­мо­фе­е­вым, позд­нее став­шим мо­на­хом в мо­на­сты­ре Ново-Ди­ве­е­во (шт. Нью-Йорк).

"Чу­дес­ным ран­ним тро­пи­че­ским утром наш ко­рабль рас­се­кал воды Ин­дий­ско­го оке­а­на, при­бли­жа­ясь к ост­ро­ву Цей­лон. Пас­са­жи­ры - по боль­шей части ан­гли­чане, пу­те­ше­ство­вав­шие со сво­и­ми се­мья­ми на место служ­бы или по делам своих ин­дий­ских ко­ло­ний, с ожив­лен­ны­ми ли­ца­ми жадно всмат­ри­ва­лись вдаль, ища гла­за­ми вол­шеб­ный ост­ров, о ко­то­ром почти все они долж­ны были быть на­слы­ша­ны с са­мо­го дет­ства по сказ­кам и рас­ска­зам пу­те­ше­ствен­ни­ков.

Ост­ров едва лишь за­ви­дел­ся на го­ри­зон­те, а тон­кий пья­ня­щий аро­мат рас­ту­щих на нем де­ре­вьев все боль­ше и боль­ше оку­ты­вал ко­рабль с каж­дым ды­ха­ни­ем при­ле­тав­ше­го ве­тер­ка. На­ко­нец, на го­ри­зон­те по­ка­за­лось нечто вроде го­лу­бо­го об­ла­ка, ко­то­рое росло по мере быст­ро­го при­бли­же­ния на­ше­го ко­раб­ля. Уже можно было за­ме­тить до­ми­ки, раз­бро­сан­ные по бе­ре­гу, вы­гля­ды­ва­ю­щие из зе­ле­ни ве­ли­че­ствен­ных пальм, и пест­рую толпу ту­зем­цев, под­жи­да­ю­щих при­бы­тия ко­раб­ля. Пас­са­жи­ры, быст­ро пе­ре­зна­ко­мив­ши­е­ся в до­ро­ге, сме­я­лись и ожив­лен­но пе­ре­го­ва­ри­ва­лись на па­лу­бе, вос­хи­ща­ясь чу­дес­ным видом ска­зоч­но­го ост­ро­ва, раз­во­ра­чи­ва­ю­щим­ся у них перед гла­за­ми. Ко­рабль мед­лен­но раз­вер­нул­ся, го­то­вясь при­ча­лить к при­ста­ни пор­то­во­го го­ро­да Ко­лом­бо.

Здесь ко­рабль дол­жен был за­па­стись углем, и у пас­са­жи­ров было до­ста­точ­но вре­ме­ни, чтобы сойти на берег. День был такой зной­ный, что мно­гие пас­са­жи­ры ре­ши­ли не схо­дить с ко­раб­ля до ве­че­ра, когда при­ят­ная про­хла­да при­дет на смену днев­ной жаре. Неболь­шую груп­пу из вось­ми че­ло­век, к ко­то­рой при­со­еди­нил­ся и я, повел пол­ков­ник Эл­лиот, ко­то­рый уже бывал в Ко­лом­бо и хо­ро­шо знал город и окрест­но­сти. Он внес за­ман­чи­вое пред­ло­же­ние: "Леди и джентль­ме­ны! Не хо­ти­те ли вы от­пра­вить­ся за несколь­ко миль от го­ро­да и по­се­тить од­но­го из мест­ных кол­ду­нов-фа­ки­ров? Быть может, мы уви­дим что-ни­будь ин­те­рес­ное". Все при­ня­ли пред­ло­же­ние с эн­ту­зи­аз­мом.

Уже ве­че­ре­ло, когда мы оста­ви­ли по­за­ди душ­ные улицы го­ро­да и по­ка­ти­ли по ве­ли­ко­леп­ной до­ро­ге среди джун­глей, ко­то­рая вся свер­ка­ла от мил­ли­о­нов свет­ля­ков. Под конец до­ро­га вне­зап­но рас­ши­ри­лась, и перед нами ока­за­лась неболь­шая по­ля­на, с трех сто­рон окру­жен­ная джун­гля­ми. С края по­ля­ны под боль­шим де­ре­вом сто­я­ла хи­жи­на, возле ко­то­рой ды­мил­ся неболь­шой ко­стер и сидел тощий ста­рик с тюр­ба­ном на го­ло­ве, скре­стив ноги и не сводя непо­движ­но­го взгля­да с огня.

Несмот­ря на шум на­ше­го по­яв­ле­ния, ста­рик про­дол­жал си­деть со­вер­шен­но непо­движ­но, не об­ра­щая на нас ни ма­лей­ше­го вни­ма­ния. От­ку­да-то из тем­но­ты по­явил­ся юноша и, по­дой­дя к пол­ков­ни­ку, о чем-то тихо его спро­сил. Через неко­то­рое время он при­нес несколь­ко та­бу­ре­ток, и наша груп­па рас­се­лась по­лу­кру­гом невда­ле­ке от ко­ст­ра. От него под­ни­мал­ся лег­кий и аро­мат­ный дым. Ста­рик сидел все в той же позе, слов­но ни­ко­го и ни­че­го не за­ме­чая. Под­няв­ший­ся месяц до неко­то­рой сте­пе­ни раз­го­нял ноч­ную тем­но­ту, и в его при­зрач­ном свете все вещи при­ня­ли фан­та­сти­че­ские очер­та­ния. Неволь­но все умолк­ли и ждали, что же про­изой­дет.

"Гля­ди­те! Гля­ди­те туда, на де­ре­во!" - вос­клик­ну­ла мисс Мэри взвол­но­ван­ным ше­по­том. Мы все по­вер­ну­ли го­ло­вы туда, куда она ука­зы­ва­ла. И вправ­ду - вся по­верх­ность необъ­ят­ной кроны де­ре­ва, под ко­то­рым сидел факир, ка­за­лось, мед­лен­но по­плы­ла в мяг­ком лун­ном свете, и само де­ре­во мало-по­ма­лу стало таять, кон­ту­ры его рас­плы­ва­лись; бук­валь­но, как будто неви­ди­мая рука на­ки­ну­ла на него воз­душ­ное по­кры­ва­ло, ко­то­рое с каж­дой ми­ну­той ста­но­ви­лось все гуще. Вско­ре перед нашим по­тря­сен­ным взгля­дом от­кры­лась с необык­но­вен­ной яс­но­стью по­верх­ность моря с ка­тя­щи­ми­ся вол­на­ми. Волны на­бе­га­ли одна за дру­гой с лег­ким шо­ро­хом, раз­бе­га­лись бе­лы­ми греб­ня­ми пены; лег­кие об­лач­ка нес­лись по небу, ко­то­рое стало со­вер­шен­но го­лу­бым. Оше­лом­лен­ные, мы не могли от­ве­сти глаз от этой по­ра­зи­тель­ной кар­ти­ны.

Но вот вдали по­ка­зал­ся белый па­ро­ход. Из двух его боль­ших труб валил тем­ный дым. Он быст­ро при­бли­жал­ся к нам, рас­се­кая волны. К на­ше­му ве­ли­чай­ше­му изум­ле­нию мы узна­ли свой соб­ствен­ный ко­рабль, тот самый, на ко­то­ром мы при­бы­ли в Ко­лом­бо. По нашим рядам про­нес­ся шепот, когда мы про­чи­та­ли на его корме вы­ло­жен­ное зо­ло­ты­ми бук­ва­ми имя на­ше­го ко­раб­ля, "Луиза". Но что по­ра­зи­ло нас более всего - на ко­раб­ле мы уви­де­ли самих себя! Не за­бы­вай­те, что в то время, когда это про­ис­хо­ди­ло, о ки­не­ма­то­гра­фе никто слы­хом не слы­хал, и было невоз­мож­но даже во­об­ра­зить что-либо по­доб­ное. Каж­дый из нас видел са­мо­го себя на па­лу­бе па­ро­хо­да среди сме­ю­щих­ся и пе­ре­го­ва­ри­ва­ю­щих­ся людей. Но вот что было осо­бен­но по­ра­зи­тель­но: я видел не толь­ко са­мо­го себя, но в то же время и всю па­лу­бу ко­раб­ля, вплоть до мель­чай­ших де­та­лей, как бы с пти­чье­го по­ле­та - чего по­про­сту не могло быть в дей­стви­тель­но­сти. Я видел од­но­вре­мен­но и себя среди дру­гих пас­са­жи­ров, и мат­ро­сов, ра­бо­та­ю­щих на дру­гой сто­роне ко­раб­ля, и ка­пи­та­на в его каюте, и даже нашу обе­зьян­ку Нелли, все­об­щую лю­би­ми­цу, ла­ко­мив­шу­ю­ся ба­на­на­ми на грот-мачте. В то же время все мои спут­ни­ки, каж­дый по-сво­е­му, были силь­но взвол­но­ва­ны тем, что они ви­де­ли, и вы­ра­жа­ли свои чув­ства негром­ки­ми вос­кли­ца­ни­я­ми и воз­буж­ден­ным ше­по­том.

Я со­вер­шен­но забыл о том, что я свя­щен­ник и монах, что мне вряд ли при­ли­че­ству­ет при­ни­мать уча­стие в по­доб­ных зре­ли­щах. На­ва­жде­ние было так необо­ри­мо, что и серд­це и ум мол­ча­ли. Но мое серд­це тре­вож­но и боль­но за­би­лось. Все мое су­ще­ство охва­тил страх.

Мои губы сами собой за­ше­ве­ли­лись и стали про­из­но­сить слова: "Гос­по­ди Иису­се Хри­сте, Сыне Божий, по­ми­луй мя греш­но­го!" Я по­чув­ство­вал немед­лен­ное об­лег­че­ние. Ка­за­лось, что какие-то неви­ди­мые цепи, ко­то­ры­ми я был опу­тан, на­чи­на­ли спа­дать с меня. Мо­лит­ва стала более со­сре­до­то­чен­ной, и с ней вер­нул­ся мой ду­шев­ный покой. Я про­дол­жал смот­реть на де­ре­во, как вдруг, будто под­хва­чен­ная вет­ром, кар­ти­на за­ту­ма­ни­лась и рас­се­я­лась. Я боль­ше ни­че­го не видел, кроме гро­мад­но­го де­ре­ва, оза­рен­но­го све­том луны, и фа­ки­ра, си­дя­ще­го под де­ре­вом, в то время как мои спут­ни­ки про­дол­жа­ли рас­ска­зы­вать о своих впе­чат­ле­ни­ях, вгля­ды­ва­ясь в кар­ти­ну, ко­то­рая для них не ис­че­за­ла.

Но вот что-то как будто стало тво­рить­ся и с самим фа­ки­ром. Он сва­лил­ся набок. Встре­во­жен­ный юноша под­бе­жал к нему. Сеанс неожи­дан­но пре­рвал­ся.

Глу­бо­ко взвол­но­ван­ные всем уви­ден­ным, зри­те­ли под­ня­лись, ожив­лен­но об­ме­ни­ва­ясь впе­чат­ле­ни­я­ми и не по­ни­мая, по­че­му все так вне­зап­но и неожи­дан­но обо­рва­лось. Юноша объ­яс­нил, что факир устал, а тот уже сидел, опу­стив го­ло­ву и не об­ра­щая ни­ка­ко­го вни­ма­ния на при­сут­ству­ю­щих.

Щедро воз­на­гра­див фа­ки­ра через юношу за то, что он дал нам воз­мож­ность при­сут­ство­вать при столь изу­ми­тель­ном зре­ли­ще, наша груп­па быст­ро со­бра­лась в об­рат­ный путь.

Уже уходя, я неволь­но в по­след­ний раз обер­нул­ся, чтобы за­пе­чат­леть в па­мя­ти всю сцену, и вдруг - я со­дрог­нул­ся от непри­ят­но­го ощу­ще­ния. Мой взгляд встре­тил­ся со взгля­дом фа­ки­ра, пол­ным нена­ви­сти. Это про­изо­шло в крат­чай­ший миг, и он снова при­нял свою преж­нюю позу, но этот взгляд раз и на­все­гда от­крыл мне глаза на то, чьей силой в дей­стви­тель­но­сти про­из­ве­де­но это "чудо".

Во­сточ­ная "ду­хов­ность" ни в коей мере не огра­ни­че­на та­ки­ми ме­ди­у­ми­че­ски­ми "трю­ка­ми", ко­то­рые де­мон­стри­ро­вал этот факир; в сле­ду­ю­щей главе мы уви­дим более свой­ствен­ные ему про­яв­ле­ния. Тем не менее вся сила, да­ро­ван­ная тем, кто при­ме­ня­ет на прак­ти­ке во­сточ­ные ре­ли­гии, берет на­ча­ло в том же фе­но­мене ме­ди­у­миз­ма, глав­ной ха­рак­те­ри­сти­кой ко­то­ро­го яв­ля­ет­ся пас­сив­ность перед "ду­хов­ной" ре­аль­но­стью, ко­то­рая дает воз­мож­ность че­ло­ве­ку войти в кон­такт с "бо­га­ми" нехри­сти­ан­ских ре­ли­гий. Этот фе­но­мен можно на­блю­дать в во­сточ­ной "ме­ди­та­ции" даже тогда, когда ее на­зы­ва­ют "хри­сти­ан­ской" (и, может быть, даже в тех стран­ных "дарах", ко­то­рые в наши дни ду­хов­но­го па­де­ния по­лу­чи­ли непра­виль­ное на­зва­ние "ха­риз­ма­ти­че­ских"...).